Поморы
Кто такие поморы? Поморы как этнографическая группа русских сформировались к XVIII в. В начале XX в. поморская идентичность практически исчезла. [I. 60] Поморы или поморцы проживали на побережье Белого и Баренцева морей, которые были освоены русскими очень рано. Поморы издавна занимались морскими промыслами, торговым мореплаванием и судостроением. С конца ХVII в. среди них существенно возрастает доля раскольников, вынужденных в силу гонений покидать центральные районы страны. [II. 14-15] Осознание себя единой этнотерриториальной общностью произошло лишь после строительства Архангельска, куда поморы приезжали для торговли рыбой и где их и стали называть «поморами». [II. 16] Население Поморья делилось на целый ряд локальных культурных групп: мезенцы, пинежане, лешуконцы и т. д., которые обладали собственными самоназваниями и локальным самосознанием, культурными и языковыми особенностями. Сам этноним «поморы» и локальное поморское самосознание по существу были размыты уже к концу XIX в., а в XX столетии поморская идентичность полностью перестала быть актуальной. [IV. 22]
О начале этностроительства в Архангельске.
Необходимо отметить, что этническая дифференциация в последнее время стала характерна не только для финно-угров, но и для других этносов России. В русском этносе уже длительное время идет «рекультивация» казаков, а перепись 2002 г. зафиксировала и возрождение поморов. [III. 65] Самым показательным примером новой идентичности, которую пытаются сформировать на реальной исторической основе, являются поморы. [IV. 20] Этнографические исследования показали, что поморы давно утратили свою специфику — хозяйственную специализацию, особые поморские говоры (в лингвистическом плане единого поморского диалекта не существовало), старообрядческие традиции (часть поморских общин были старообрядцами), культурные особенности. [VI. 102] Примечательно, что на рубеже 1980-1990-х гг., когда в России начались процессы так называемого этнического возрождения и у большинства народов и этнографических групп возникли свои национальные организации, никто о поморах не вспомнил. Их «возрождение» началось лишь тогда, когда появились реальные перспективы политической и экономической «торговли этнонимом». [V. 62] Поморская идея была включена в региональную идеологию с начала 1990-х годов, но актуализация этничности в Архангельской области началась лишь в начале ХХI века, когда регион стал очевидно проигрывать в конкуренции за инвестиции, транспортные потоки, а традиционные сферы экономики все более приходили в упадок. Поморы (а точнее — их лидеры) заявили о своих претензиях на территорию, ресурсы и культурный приоритет. [II. 18] При этом следует заметить, что идею самостоятельного поморского этноса разделяет не только узкая группа идеологов движения. Она находит поддержку и у активистов на местах: учителей, краеведов. [IV. 21] Численность выборочной совокупности в исследовании [опроса общественного мнения] явно недостаточна для однозначной оценки настроений жителей Архангельской области, можно все же говорить о возрастающей поддержке поморского движения. [IV. 24] Можно сомневаться в том, что поморы являются сегодня некой этнической реальностью и для этого есть серьезные основания, ибо группа не консолидирована, не имеет выраженной культурной специфики, а теоретики движения явно путают этническую и гражданскую идентичность, не понимают значения языковой классификации народов, но это им и не нужно как политическим антрепренерам — их политическая цель состоит в консолидации группы и идейном оформлении ее политических и иных притязаний. [IV. 22]
Культурная политика норвежцев и поморское этностроительство в Архангельске. Возникновению национально-культурной автономии поморов и «реанимации» самой группы способствовали и некоторые общественно-политические и этнополитические реалии современной России. В последние годы Архангельская область стала активно включаться в международное сотрудничество, развивать разнообразные контакты со странами Скандинавии, превратилась в один из ключевых звеньев Баренц-региона. Одновременно с возрастающим региональным значением Архангельска происходило и изменение статуса местной интеллектуальной элиты: бывший провинциальный пединститут получил громкое имя Поморского университета им. М.В.Ломоносова (как и Московский университет), а его профессура стала активно сотрудничать с коллегами из Финляндии, Норвегии и Швеции. Культурная жизнь Архангельска стала более интенсивной и он стал восприниматься как некая интеллектуальная и культурная столица историко-культурного региона, называемого не Русский Север, а Поморье. [II. 21]
Современная поморская идентичность в этностроительстве в Архангельске.
Поморы, согласно идеологическим разработкам лидеров автономии, не этнографическая группа или даже субэтнос, а самостоятельный этнос. [III. 65] Четко проявилось двоякое понимание этнической природы поморов, которое имеет место среди современных идеологов поморского движения. С одной стороны, заявляется, что поморы — самостоятельный этнос, и финно-угры сыграли решающую роль в их формировании. С другой стороны, идея принадлежности к финским народам не аргументируется и не развивается, а все более усиливается тезис о «древнерусском» происхождении поморов, о том, что славянская основа их языка более древняя, нежели у русских, что это самостоятельный славянский язык. [IV. 21] Что касается поморской идентичности, то она понимается разными группами по-разному и реально сегодня в регионе существует не одна поморская идентичность, а «поле идентичностей», в котором есть и понимание поморов как особого финно-угорского этнического сообщества, и восприятие поморов отдельным славянским сообществом, и признание их субэтнической группой («русские поморы»), и осознание поморской идентичности не как этнической, а как локальной и региональной. Систематизация поморской идентичности сложна, поскольку, как сказано выше, она достаточно неопределенна и сильно мифологизирована. В ее основе лежит некая мифологизированная связь поморов с морем, с территорией, прилегающей к морю и осознание этой территории не периферией, но порубежьем. [II. 19] Новые идентичности строятся на реальной исторической основе, используя прежние этнонимы и историческую память, но по своему содержанию — это уже совершенно иные идентичности. [IV. 26] В этой связи весьма осторожно нужно подходить и к решению вопроса о том, можно ли считать названные группы самостоятельными этническими сообществами или надо оценивать их как субэтнические подразделения. [IV. 26]
О создаваемом Иваном Мосеевым «языке поморов».
В лингвистическом плане не существовало единого поморского диалекта и исследователи выделяют целую группу поморских говоров в Архангельской губернии и северных частях Олонецкой и Вологодской. Эти говоры воспринимались как локальные варианты великорусского языка. Во время Первой всеобщей переписи населения 1897 г. абсолютное большинство населения Архангельской области указало, что родным языком для него является русский. Попытка представить так называемую «поморскую говорю» в качестве языка поморов кажется довольно сомнительной не только с точки зрения филологии, а и с точки зрения «языкового самоопределения» населения Архангельской области во время всех переписей населения. Кроме того, вряд ли можно говорить о «говоре» как едином языковом «пласте». [II. 15-16]
Цель нынешнего движения поморов в Архангельске.
Конструирование поморского этноса как особого финно-угорского сообщества преследует как политические, так и экономические цели. [III. 65] Сегодня поморский «бренд» активно используется и лидерами поморского движения, и местными властями, и интеллектуалами для сугубо прагматических целей [II. 18] Культурное позиционирование поморов как самостоятельной этнической общности преследует цель сформировать особую региональную идентичность и использовать ее как инструмент для укрепления социальной солидарности, привлечения внимания федеральных властей и иностранных инвесторов/спонсоров, которые не выделяют регион в числе прочих субъектов РФ. Но более значимы другие цели. Главная из них — получение официального статуса коренного малочисленного народа и включение поморов в Перечень коренных малочисленных народов РФ. [II. 17] Статус коренного народа не только позволяет получать определенные преференции со стороны федерального правительства, но и гарантирует финансовые поступления от компаний, ведущих хозяйственную деятельность на территории проживания такого народа. [II. 19] Разворачивающиеся нефтеразработки в Архангельской обл., Ненецком округе и на шельфе арктических морей являются для общин коренных народов основанием добиваться от нефтяных компаний солидных денежных компенсаций. Такая практика все более узаконивается, а в будущем станет повсеместной и обязательной, поскольку потребители российской нефти на Западе требуют от своих поставщиков урегулирования отношений недропользователей и землепользователей. [III. 65] Если поморские общины получат статус коренных народов, проживающих на землях, где разворачивается интенсивная добыча нефти и газа, они могут рассчитывать на солидные компенсации. Иначе говоря, политико-экономический проект «поморы» в случае реализации может принести его участникам солидные дивиденды. [VI. 102]
О движении «поморского возрождения», региональном сепаратизме элит и плане расчленения России.
Важно отметить, что территориальный аспект является значимой составляющей идеологических конструкций поморского движения. [V. 62] В основе этих попыток сконструировать новую поморскую идентичность лежат помимо уже названных причин политические интересы местных элит. Региональная архангельская элита выдвигает идею превращения Архангельска в экономическую и культурную столицу Европейского севера России и объединения вокруг него северных регионов. Поэтому поморская идея стала возрождаться в начале 1990-х годов как идея некоего регионального общественно-политического движения, противопоставляющего себя федеральному центру. Тогда же родилась и идея Поморской республики (в это же время активно пропагандировалась и идея Уральской республики, Вологодской республики и ряда других «республик»). Для реализации идеи в 1992 г. ряд политических партий и организаций Архангельской обл. зарегистрировали Национальный культурный центр «Поморское возрождение». Это движение уже на начальном этапе предложило политически консолидировать регионы Европейского севера России. [IV. 23] Не перестала пользоваться поддержкой среди архангельских интеллектуалов и идея Поморской республики, и одним из более поздних вариантов этой идеи стало предложение о создании Поморско-Ненецкой республики (Лукин Ю.Ф.). [IV. 24] Для создания Поморско-Ненецкой республики надо было актуализировать значение исторической области Поморье и нужна была некая этническая составляющая этой республики, в качестве которой одни ненцы выступать не могли, поскольку они уже являются титульным этносом в трех автономных округах. И тут на политической сцене появились поморы, которых в их современном виде можно рассматривать как одно из тех воображаемых сообществ, способы формирования и методы интеграции которых описана Бенедиктом Андерсоном [II. 22] Иными словами, процесс северной регионализации и формирования Баренц-ЕвроАрктического региона (БЕАР) должен иметь не только политическую, но и культурную составляющую, и в этом смысле поморская идентичность есть еще один аргумент для интенсификации данного процесса. [IV. 23] Но мысль о необходимости этнической составляющей для обоснования политических притязаний пришла позже и далеко не сразу стала ключевым элементом идеологии поморского движения. Сегодня именно она является главной составляющей поморской идеологии. [IV. 24]
Общая оценка деятельности нынешнего поморского движения в Архангельске.
Возрождение поморов объясняется в большей мере политическими и экономическими интересами, но не стремлением к культурному обособлению и сохранению традиций. [II. 16] Несмотря на отсутствие официальной поддержки, активность «этнических сепаратистов» на Севере не ослабевает, а наоборот, усиливается. [I. 60] Поморское движение приобретает негласный статус одной из основных оппозиционных сил. При этом общественные инициативы, которые можно бы успешно использовать для созидательных целей, все более работают на дестабилизацию ситуации в северных регионах. [I. 60] Видимо, можно говорить и о том, что на севере возник конфликт государства и местных сообществ. [II. 20]
Рекомендации геополитическому противнику.
Опыт этнополитических исследований и анализ политических реалий свидетельствует, что не стоит недооценивать политический ресурс мобилизованной этничности. [III. 66] Актуализация локальных идентичностей и концентрирование политических интересов на уровне локальных этнических сообществ неизбежны, так как на этом уровне политические интересы и цели ясны и понятны большинству активистов, вовлеченных в деятельность национальных организаций. Эти цели, как правило, весьма актуальны, и их реализация непосредственно влияет на реальное положение всех членов сообщества. Что же касается таких широких идентичностей, как финно-угорский мир, то они ясны очень узкому слою этнической элиты, и именно она получает некие реальные дивиденды от эксплуатации подобных идей. Отсюда очевидно, что массовой поддержки данные идеи получить не могут, а значит, активность национальных организаций будет все больше сосредоточиваться на локальном уровне. [III. 65-66] Заметим, что именно в локальных сообществах и на уровне этнических меньшинств этничность может в большей мере быть задействована как политический ресурс, нежели это возможно и приемлемо на общенациональном уровне. Именно здесь чаще всего проявляют себя так называемые этнические предприниматели или политические антрепренеры, вокруг которых, «возникает корпоративная группа», и которые используют политику как своеобразный бизнес. Деятельность этих антерпренеров может быть весьма успешной и ведет к серьезным социальным изменениям. [IV. 25] Сделать поморскую идею и поморскую идентичность органической частью региональной идеологии можно лишь примирив в интеллектуальном дискурсе идеи Русского Севера и Поморья, а в массовом сознании идею «поморов» и «северян». Пока идеологи поморского движения сами невольно провоцируют конфликт идентичностей в Архангельске, ибо противопоставляют поморов северянам [II. 19] Новый национализм будет смещаться в сторону гражданского национализма, ибо в конкуренции между этничностью и гражданством перевес оказывается на стороне последнего. [III. 66]
Источники:
I. Шабаев Ю.П. Народы Европейского Севера России: положение, специфика идентичности // Социологические исследования. 2011. № 2. С. 54-63.
II. Шабаев Ю.П. Европейский Север России: конфликтный регион // www.syktsu.ru/files/a1d8493a892fd1f0da3ea9e7fcb04e8a.doc
III. Шабаев Ю.П. Конструирование нового национализма финно-угров: конкуренция глобального и регионального // Мир России. 2004. № 3. С. 48-70
IV. Шабаев Ю.П. «Новые идентичности» у финно-угров как политические инструменты // Этнографическое обозрение. 2006. № 1. С. 13-27.
V. Шабаев Ю.П., Садохин А.П., Шилов Н.В. Этнонациональные движения в новой социокультурной реальности // Социологические исследования. 2009. № 10. C. 57-66.
VI. Шабаев Ю.П. Национальные отношения. «Бунтующая этничность» на Европейском Севере России // Общественные науки и современность. 2006. № 3. С. 95-104.
Web-сайт: http://www.norge.ru/news/2011/10/16/16376.html
опубликовано: БНИЦ/Шпилькин С.В. Источник: ИА REGNUM